Пресса

12.07.2017

 Вы всегда казались достаточно закрытым человеком. Но вот для фильма «Сквозь черное стекло» вы устраиваете презентацию за год до его выхода, причем на ММКФ, и свободно общаетесь с журналистами. Значит ли это, что будущий фильм для вас имеет особый смысл?

— Я всегда открыт для общения. Может быть, раньше не было повода поговорить. А сейчас появилась новая форма представлять фильмы задолго до премьеры. На мой взгляд, это хорошая практика. Площадку фестиваля очень удобно использовать для привлечения внимания к проекту. Лично я очень рад.


— Как сейчас обстоят дела с прокатом ваших фильмов? Судя по тому, что грандиозный фильм «Роль» как-то незаметно прошел в кинотеатрах, вас прокатчики недолюбливают…

— У вас неверная информация. Вот давайте возьмем мой дебютный фильм, «Письма мертвого человека», которым тогда занимался «Совэкспортфильм». Фильм продали практически во все страны мира, включая американское телевидение, которое два раза его показало (во время «холодной войны», когда каждого американца воротило от всего, связанного с СССР). В США его прокатом лично занимался Тед Тёрнер, а в Германии — Вим Вендерс. Его до сих пор показывают на европейских телеканалах. Я недавно был в Канаде, и мне говорят: «Неделю назад ваши “Письма…” показывали».

В нашей стране «Письма мертвого человека» посмотрело 15 миллионов зрителей, было отпечатано 2 тысячи копий. Вопрос: это плохой прокат или хороший?

— Для того времени — феноменальный.

— Вот я о чем и говорю. При том что это считается как бы авторским фильмом. У «Посетителя музея», получившего приз на ММКФ за лучшую режиссуру, была премьера в Каннах. Так что сюда информация доходит очень выборочно. «Русская симфония» — приз Берлинского кинофестиваля, я с ней объехал пол-Германии. Александр Голутва, в то время директор «Ленфильма», был очень доволен ее прокатом. Но у нас в стране этот фильм практически не был показывали: ни в прокате, ни на телевидении за редким исключением. Премьера «Конца света» состоялась почему-то в Америке, а не у нас. Из последних проектов «Гадкие лебеди» хорошо прошли в России, но это фантастика, Стругацкие. Или упомянутая вами «Роль»: да, дистрибьютор заявил 700 экранов, но были ли они? У меня такое ощущение, что не было. По крайней мере, мои студенты все видели этот фильм, но где? В интернете. В последнее время многие уходят туда.  

— «Письма мертвого человека» я увидел в 10 лет по телевизору, и…

—… это была катастрофа! Это была худшая копия, которую я видел в своей жизни. Они показали его почему-то в черно-белом исполнении, хотя, на самом деле, фильм-то цветной. Это было что-то немыслимое! Я расследовал, как так получилось. В Госкинофонде есть организация, которая занимается предоставлением копий, она передала на канал какой-то свой «бетакам». Где они его взяли? На каком рынке купили? Я даже не представляю. Хотя ведь можно было позвонить мне, я бы дал им хорошую копию.

— У вас за почти 40 лет вышло всего 8 фильмов, из них 2 — короткометражные работы. Почему так?

— Во-первых, я сам пишу. Я автор или соавтор своих фильмов, поэтому как драматург я трачу год жизни на написание сценария. Во-вторых, если раньше мои фильмы не пускала цензура, то теперь везде возникают коммерческие проблемы. Это оттягивает время, и получается цикл раз в пять лет. Но что с этим поделать? 

— Вы часто говорите «проект». Насколько известно, для режиссеров, работавших в советское время, это слово сегодня стало чуть ли не ругательным…

— Да мне все равно, как называть! Назвался груздем — полезай в кузов. 

— Но многие заслуженные режиссеры вашего масштаба предпочитают называть свои фильмы не иначе как «произведение искусства», «полотно», не меньше.

— Да хоть «эпопея»! Фильмы от этого не меняются и не становятся ни лучше, ни хуже.

— На «Сквозь черное стекло» вы во второй раз работаете с Максимом Сухановым. Знаете ли вы такую то ли байку, то ли миф, то ли анекдот, что на кастинге не режиссер выбирает Суханова, а Суханов — режиссера?

— Впервые слышу. Но Максим — очень разборчивый, это правда. И это вызывает у меня только уважение. Зачем актеру такого масштаба сниматься где ни попадя? Он принял мою не очень обычную систему работы. Я обязательно провожу пробы для всех, независимо от того, «звезда» или «не звезда». Но это пробы не для того, чтобы определиться, хороший актер или нет, а для того, чтобы понять, насколько артист попадает в роль, как он вписывается в фильм, совпадают ли наши представления об этой роли. Ему и мне важно это почувствовать. Я с актером пробую почти все сцены, в скромных интерьерах на дешевую камеру. И к концу проб мы имеем почти снятый фильм в тренировочном виде, как будто он сыграл спектакль. 

Я не провожу так называемый кастинг для хороших больших артистов. Зачем это нужно? «Ну-ка, докажите, что вы актер?». Смешно! Так же можно и меня попросить доказать, что я режиссер. 

— Как вы нашли актрису Василису Денисову на роль Насти? Это дебют для нее?

— Так же, как и остальных. У нее не было никакого кинематографического бэкграунда, но хорошие работы в театре. Мы пробовали на эту роль немногих, но она показала себя лучше всех, и чем дальше шли пробы, тем больше мы убеждались, что она очень хорошо попадает в образ. 

— На презентации «Сквозь черное стекло» вы показали отрывок из снятого материала. Там сцена решена очень статично и однокадрово. Это так и останется в фильме?

— Да. Со мной работает замечательный оператор Димитрий Масс, тоже во второй раз. В кинематографе есть примеры, когда однокадровые сцены решены радикальным образом, у нас же в фильме это способ максимально погрузить зрителя в атмосферу фильма. И мне очень приятно, что это так снято. Сцена очень важная, мы видим одновременно двух героев,  и это, я считаю, очень хорошо.

— Кстати, о Массе. Как вы с ним сошлись?

— Нормально сошлись. Я часто говорю своим студентам: «Замысел должен быть только в одном компьютере». Масс очень хорошо понимает мой замысел, не оспаривает его и идеально воплощает его с помощью своих операторских приемов. Мы мыслим примерно одинаково, а когда режиссер и оператор думают по-разному, то это всегда заканчивается печально. У меня бывало несколько раз, не буду называть имен, когда я вежливо отказывался от работы с очень хорошими операторами. У нас остались отличные отношения, но не рабочие.

— Вы на презентации своего будущего фильма слегка затронули тему «Кроткой» Достоевского. Вы знаете, что за последние полтора-два года на основе этой повести сняли три фильма? Как вы думаете, почему?

— Это очень небольшая аллюзия, я ее задел просто потому, что многие находят параллели и спрашивают меня об этом. Но на мой взгляд, это очень далеко от Достоевского. 

А вот почему другие режиссеры часто обращаются в последнее время к «Кроткой» — это другой очень любопытный вопрос. Я думаю, что психологически проблема взаимоотношений между мужчиной и женщиной всегда интересна. Но сегодня, когда есть очень богатый солидный человек и бедная юная девушка с ярко выраженным религиозным мировоззрением, эта тема становится еще острее. И когда кинематографисты к ней обращаются, у читающих людей сразу возникает ассоциация с Федором Михайловичем Достоевским. Но у меня это очень далекая ассоциация.

— Вы не только преподаете в Санкт-Петербурге, но и накануне презентации будущего «Сквозь черное стекло» вы давали мастер-класс в ВКСР. Какие сейчас студенты, что их волнует, о чем они спрашивают?

— Они все видели «Роль», поэтому спрашивают, в основном, об умении работать с актером, с эпохой, с городом. О погружении, о драматургической конструкции, о «серебряном веке». Они же все будущие профессионалы, поэтому задают точные профессиональные вопросы: «Как это сделано?» И я их понимаю.

Курс, который я набрал, меня очень радует. Из моих выпускников четыре человека работают на Первом канале на телевизионных фильмах. Другие стараются проявить себя в большом кинематографе. Вопрос другой: если я их выучил, насколько они будут востребованы? А это уже вопрос таланта.

https://tvkinoradio.ru/article/article11516-ranshe-moi-filmi-ne-puskala-cenzura-a-teper-kommercheskie-problemi